Атморави – бард, если мы подразумеваем западную музыкальную традицию и вспомним таких музыкантов, как Bob Dylan, James Blunt, Badly Drawn Boy, Beck или Tori Amos, а не поэтов с гитарами советского и пост-советского образца. Атморави – автор-исполнитель, который под влиянием многомерного опыта переживания музыкального наследия мира ищет для каждой композиции свою форму. Он представляет свои песни либо совершенно прозрачно – под гитару, либо с использованием луп-рекордера и эффект-процессоров под электро-гитару. Его концерты очень живые, публика с трепетом погружается в мир «эзотерического рока» -  именно так определяет свой жанр музыкант.

«Творчество – это и способ общения, и возможность выразить свои внутренние цветы и колючки, и инструмент собственной трансформации, и духовная практика. То, что можно обозначить как музыка – ни в коем случае не "хобби" или "профессия", это даже больше, чем образ жизни, это и есть сама жизнь», – говорит Атморави.

2 июля 2009 года – концерт Атморави в ГЭЗ -21 (Галерея Экспериментального Звука), Начало в 20.00
 
Почему ты сам начал заниматься музыкой? Что тебя подвигло – желание быть известным?

Мне хотелось жить в музыке. И сейчас, мне это нравится. Но еще больше мне нравится просто быть живым. Это важнее!

Это - как в одной твоей песне «Так и живем, и так нам нравится жить»?

Да, и мне нравится, что я могу заниматься тем, чем мне хочется заниматься. Я могу наблюдать, как я развиваюсь как музыкант, как исполнитель. Нравится, что я могу петь одни и те же песни. Ведь каждый раз, когда играешь песню, с ней что-то происходит, и мне интересно играть ее по-разному. И я счастлив играть в разных городах, потому что мне не нужно напрягать одних и тех же людей одними и теми же песнями. Мне нравится видеть, как передо мной раскрываются тайны жизни. Смотришь терпеливо, и наслаждаешься таинством…

Это наблюдение ты связываешь с творчеством?  

Да, это неизбежно. Это не значит, что я целенаправленно ищу какие-то возбудительные моменты. Я просто живу, а музыка – это всего лишь рычаг. Для меня музыка – это метод собственной трансформации. Это медитация, по сути. Я создаю для себя стрессовую ситуацию, из которой я должен найти творческий выход.

Что ты имеешь в  виду, говоря о стрессовой ситуации?

Концерт – это стрессовая ситуация. Я сочиняю песни, записываю их, занимаюсь аранжировкой, исполняю... И это все разные процессы. Когда после концерта меня спрашивают, понравилось ли мне играть, я не знаю, что ответить, потому что это ощущение нельзя обозначить словами «понравилось» или «не понравилось», я ведь не для удовольствия это делаю. Это редко можно охарактеризовать словом «удовольствие». Чаще всего это борьба за гармонию, в силу того, что технические моменты обычно очень примитивны, но это все, что возможно – на данном этапе. И, тем не менее, это не делает процесс выступления менее ценным для меня. Хотелось бы, конечно, использовать более тонкие ингредиенты для создания тонких пространств. Недавно мы обсуждали с Василием К., что в нашем пространстве большинство людей существует в грубой форме. То есть, в каждом из нас есть некое нежное существо, но оно настолько забито и так глубоко прячется, что до него достучаться очень нелегко, и приходится использовать самые грубые методы.  

Ты сказал, что наблюдаешь жизнь, и она вплавляется в творчество. А бывает, что творчество рождается от происходящего во внутреннем мире?

У меня ничего во внутреннем мире не происходит. Получается, внутренний мир – отражение внешнего. Дело в том, что я много лет занимался медитацией и психотерапией, я участвовал во всяких психотерапевтических группах, и для меня это участие было не просто познавательным процессом, а накоплением инструментов для того, чтобы дальше я сам мог как-то существовать, независимо от терапевта. Благодаря этим инструментам я могу жить довольно легко, не отягощая себя несуществующими проблемами или параллельными мирами – мне достаточно мира, который вокруг меня. К сожалению, я вижу в искусстве, даже в альтернативном,  стремление придумать какой-то свой мир, и доказать, что он гораздо круче, чем у других, вместо того, чтобы попытаться посмотреть, что происходит вокруг и высказаться по этому поводу.

А что мы можем сделать с этим миром, кроме того, что наблюдать? Мы можем сделать его лучше – с помощью творчества?

Творчество бывает разным. Есть творчество, предназначенное исключительно для себя. И это не слишком интересно, как мне кажется. Я очень много времени провожу в интернет-общении, потому что другого общения у нас нет. Были бы, к примеру, конференции на десять тысяч человек с докладами про судьбу культуры… Но такого у нас нет, к сожалению. Надо по крупицам выдирать информацию! А мне хочется знать, как Александр Васильев смотрит на жизнь, как Борис Гребенщиков смотрит на жизнь – я бы хотел это знать. Важно, чтобы была обратная связь.

Что значит – обратная связь?

Культура должна подразумевать взаимодействие с ее потребителями, причем каждый из этих потребителей тоже может быть в свою очередь создателем своего культурного поля. Нужно проявлять уважение к тем, кто принимает твой творческий выхлоп.

Но ты же можешь поговорить со своими слушателями на концерте, рассказать им о том, что для тебя важно?

Я это делаю. Но, во-первых, это всего лишь моя точка зрения, а, во-вторых, среди слушателей редко присутствуют профессионалы, у музыкантов не принято ходить друг к другу на концерты. То есть, с музыкантами-коллегами вообще не получается встречаться. На фестивалях? Но там одни и те же герои, я с ними не знаком, мне не очень интересно даже с ними общаться, потому что они находятся на другом этапе развития, они звезды. А мне интересно пообщаться с теми людьми, которые находятся на схожем со мной этапе развития, хочется какого-то обмена информацией. Их отклик и их мнение для меня очень важны, потому что человек, который сам создает, чаще всего обладает большим вкусом, чем просто слушатель – он  больше времени проводит с этим и знает все нюансы.

Хорошая тема: музыканты всех сцен, объединяйтесь для общения!

Конечно. Я считаю, что сцена – это очень важно. И консолидация, и использование ресурсов друг друга – это очень важно. Кроме того, должно быть и общение со слушателями. Но наше тоталитарное сознание противостоит демократическому сознанию Запада. У нас получается, что артисты не заинтересованы в поклонниках. Редкий сайт артиста, поющего на русском языке, содержит в себе рассылку, подписку на новости и интерактивное общение с поклонниками.

Может, дело просто в слабости организации сайта, а не в отсутствии желания артиста?

Если бы артист захотел, он, наверное, сделал бы это. Многие музыканты не устраивают автограф-сессии… Какие там встречи с поклонниками? Кто находится в зале для них неважно, главное, чтобы промоутер заплатил договоренную сумму. А будет ли концерт через год, их не волнует. И это меня пугает, потому что зрители это все чувствуют. Именно поэтому зрители так вяло ходят на концерты. Это большая беда, что артисты находят для себя возможным свысока относиться к своей публике.

Надо быть с ней на равных?

Смотря где и когда. Достаточно понимать, что ты что-то даешь людям, и люди тебе тоже что-то дают: свое время, деньги, свою любовь, энергию, внимание. Нужно признать, что мы в этом деле – партнеры, и что мы вместе строим дом, что каждый вносит свою лепту. Мы коллеги, мы вместе создаем. И тогда не будет проблем с пиратством… Как будто люди не понимают, что они могут участвовать в процессе. Ты пришел на концерт, и ты часть этого концерта, ты не просто потребитель. Артист вкладывает в происходящее на концерте свою жизнь, а ты вложил тысячу рублей. Насколько это равносильно, мы не будем говорить… Просто каждый человек, пришедший на концерт, делает свой вклад в общее дело. Большая беда еще заключается в том, что публика не имеет возможности переживать музыку – на физическом, на телесном уровне.

Как это?

Нужно телом слышать музыку, не ментально… По идее надо приходить  на концерт с закрытыми глазами и только слушать, чтобы пробирало до глубины души, до костей. Чаще всего этого не происходит. Потому что люди ходят только на тех, кто в телевизоре, только на представителей массовой культуры. На Западе, в Германии, в Америке,  клубный концерт малоизвестной группы собирает 300-400 человек. Это без особой рекламной поддержки. У нас это просто нереально. Еще, мне кажется, люди у нас грубее, они не могут переживать музыку, и даже если они приходят на концерт с хорошим звуком, они не понимают, что происходит. Многие не могут даже оценить толком, насколько круто группа выступила, нет рецензий в газетах – выступай-не выступай.

Но ведь в Интернете-то пишут?

Но это мало кто читает. И кто пишет-то? Те, кто были на концерте? Но  это же непрофессиональная точка зрения. Нужно, чтобы профессионал мог оценить, как выстроена программа, есть ли в ней драматургия… Должны быть рецензии в уважаемых газетах, и чтобы эти рецензии прочитало несколько сотен тысяч человек. Опять же, фотографии должны быть качественными, и их должны делать не какие-то люди, купившие хороший фотоаппарат, а настоящие фотографы, у которых есть многолетний опыт работы именно с концертной фотографией. Тогда это все будет иметь вес и подлинный резонанс. Но пока получается, что резонанс заканчивается на людях, которые просто были на концерте. Не факт даже, что они кому-то расскажут о своих впечатлениях. Получается, развитие артиста упирается в массовую культуру, уместную на центральном телевидении. А это сильно ограничивает жанровость. Центральное телевидение – для широких масс. Heavy Metal туда не сунешь. Огромное количество жанров – джаз, экспериментальная музыка – никогда туда не пустят.  

Интервью провела Анастасия Мурзич

Новость портала agisinfo.ru